Посольский Спасо-Преображенский монастырь в годы богоборчества

После того, как резиденция Селенгинских епископов, а с нею и центр миссионерской деятельности был перенесён в Читу, количество насельников обители стало быстро сокращаться. Постепенно приходило в расстройство и монастырское хозяйство. За двадцать лет, до 1900 г. положение Посольского Спасо-Преображенского монастыря настолько осложнилось, что дальнейшее его существование становилось практически невозможным. Не желая закрывать фактически старейший монастырь в Забайкалье, Преосвященнейший Мефодий, епископ Читинский и Нерчинский (Забайкальская епархия была создана в 1894 г.) обратился в Святейший Синод с просьбой оставшихся монахов перевести в Чикойский Иоанно-Предтеченский монастырь, а Посольскую обитель преобразовать в подворье Читинского Богородицкого женского монастыря. Но уже буквально через несколько месяцев Владыка Мефодий пересмотрел свой первоначальный план, и 7 сентября 1900 г. направил новое прошение, предлагая, при преобразовании обители в женский монастырь, сохранить её независимой, предложив приехать туда на жительство насельницам из других епархий. 17 октября Святейший Синод одобрил предложенный вариант, епископ Мефодий начал переписку с сибирскими архиереями, прося отправить в Посольский монастырь согласных на то монахинь и послушниц. Последние четверо монахов были переселены с Селенгинский Свято-Троицкий и Чикойский Иоанно-Предтеченский монастыри.

Весной 1901 г. начали приезжать первые насельницы новообразованного Посольского Спасо-Преображенского женского монастыря. Большинство прибывших монахинь и послушниц было из томской епархии, из Томского Иоанно-Предтеченского и Улалинского монастырей. Три монахини были переведены из Иркутска. Всего в обители была 21 насельница – совсем немало для Посольского Спасо-Преображенского монастыря. Однако наладить нормальную жизнь в обители было непросто. Необходимо было преодолеть естественные нестроения, которые возникают в любом новом человеческом обществе (не исключая даже и монашеского), и кроме того, сестрам требовалось освоить монастырское хозяйство, что было совсем непросто. Рыбные ловли, долгое время бывшие одним из основных источников дохода обители, теперь использовать было невозможно, так как для этого требовался совсем не женский труд, и потому их стали сдавать в аренду. Епархиальная власть, исходя из того, что в Посольском Спасо-Преображенском монастыре необходимо несколько изменить хозяйственную структуру, соответственно возможностям новых его насельниц, принимает решение устроить там свечной завод, что и было сделано ещё в 1901 г. Благодаря тому, что на заводе была паровая машина и иное необходимое оборудование, объём выпускаемой продукции был внушительным, составляя в иные годы 1500 пудов свечей (24000 кг.) Поскольку сестрам удавалось достаточно успешно заниматься сельским хозяйством, благосостояние Посольского монастыря на какое-то время возрастает, но период этот был очень недолгим.

События, известные ныне как «первая русская революция» 1905-1907 гг., по всей России носили не только антигосударственный, но и явно выраженный антицерковный, антиправославный характер. Русские люди, во всём мире известные своей глубокой религиозностью, правнуки тех, кто своей праведной христианской жизнью дал право Руси именоваться святою, восстали на свою Мать – Св. Церковь. В духовенстве и монашествующих теперь видели уже не духовную ограду православного христианского общества, а «тунеядцев» и «эксплуататоров», мешающих народу зажить райской жизнью. Не отставали от остальной России и жители села Посольское, которое возникло, и долгое время жило благодаря монастырю. Во время революционных безпорядков они захватили рыбные промыслы обители, а заодно и Иркутского архиерейского дома. Затем местные крестьяне стали захватывать монастырские земли, ибо власти тогда практически бездействовали, а обидеть насельниц обители было очень легко. То, что не удавалось захватить, так называемое «трудовое крестьянство» разоряло, как это было, например, со Степнодворецким подворьем. Какое-то время монахини пытались ещё сохранить некогда богатое монастырское хозяйство, пытаясь сдавать в аренду оставшиеся земли и номинально принадлежавшие им рыболовные угодья, однако сделать это было уже невозможно (да и, в самом деле, очень «логично» – зачем арендовать то, что без особых затруднений можно взять силой?) Показательно, что, находясь в столь непростом положении, настоятельница Посольского Спасо-Преображенского монастыря игумения Уриила с сестрами согласились взять на воспитание около десяти сирот - детей «низших чинов», погибших во время русско-японской войны.

Выживать становилось всё труднее. В 1912 г. даже не нашлось средств для того, чтобы выплатить возложенный на Посольский Спасо-Преображенский монастырь налог в 150 рублей. Лишившись основных источников дохода, обитель буквально стояла на грани выживания. Для того чтобы сохранить монашескую общину, игумения Уриила решается фактически перевести её из Посольского Спасо-Преображенского монастыря на специально для этого приобретённое в г. Верхнеудинске Михайло-Архангельское подворье, что в скором времени и было сделано. В самом Посольском Спасо-Преображенском монастыре оставалось лишь несколько монахинь, да в храме, который фактически стал приходским, служило два священника. Однако самые тяжкие испытания были ещё впереди.

1917 г. стал закономерным итогом начавшегося не за одно десятилетие (точнее же сказать – столетие) до того отступления от Бога, развивавшегося в умах и сердцах русских людей безбожия. Подточенные опоры могучей державы рухнули, и русский народ, воспитанный Святой Православной Церковью, осмелился поднять на неё руку, дерзнул коснуться священной особы Государя Императора. Жуткая, кровавая бесовская вакханалия, начавшаяся в России, многим казалась началом новой счастливой жизни, когда «весь мир насилья» был разрушен, и созидался рай земной. Однако прошло лишь несколько месяцев, и революционное «счастье» обернулось таким лихом, такими скорбями, перед которыми померкли все ужасы минувших войн и общенародных бедствий.

Одним из первых от рук богоборческого большевистского режима пал Свщмч. Ефрем, епископ Селенгинский, один из видных и весьма успешных забайкальских миссионеров. Св. Ефрем Селенгинский всю свою жизнь был верным чадом Св. Церкви, и достойным сыном своего земного Отечества, чего ему безбожники и революционеры простить не могли. Преследования Свщмч. Ефрема были начаты ещё при масонском Временном правительстве, и продолжены большевиками. В вину Святителю ставили то, что он, будучи членом Русского народного союза имени Архангела Михаила (одной из монархических организаций), привлёк к работе в Союзе многих клириков Читинско-Забайкальской епархии. Примечательно, что хотя эта организация, как и Союз Русского Народа и другие общества православных патриотов, именуются обычно «шовинистическими» – черносотенными, но в её рядах состояли и православные христиане иных национальностей. Показательно, что одним из членов забайкальской Палаты Архангела Михаила (местного отделения Союза) был о. Василий Бенкогенов, из крещёных эвенков.

В 1918 г. Св. Ефрем Селенгинский находился в Петрограде. Въезд в Читу ему был запрещён местными «революционными властями», и, кроме того, незадолго до того Святитель принимал участие в работе Поместного Собора Русской Православной Церкви 1918 г., замещая забайкальского епископа Мелетия. В Петрограде Свщмч. Ефрем и был арестован, на квартире у протоиерея Иоанна Восторгова, который знал его ещё с той поры, как посещал, в должности синодального миссионера, Забайкалье. 23 августа (5 сентября) 1918 г. Свщмч. Ефрем, епископ Селенгинский, а с ним и Свщмц. Иоанн Восторгов, были расстреляны богоборцами на Ходынском поле.

Первое время в самом Забайкалье положение всё же выгодно отличалось от епархий центральной России. После недолгого владычества большевиков в 1918 г., продлившегося несколько месяцев, на забайкальской земле власть перешла к белому атаману Г.М. Семёнову, человеку не только верующему, но и весьма расположенному ко Св. Церкви. Период «военного коммунизма», или красного террора, во время которого было первое крупное довоенное гонение большевиков на Православную Церковь, Забайкалье более или менее спокойно прожило под защитой белых войск. Второе масштабное гонение, превзошедшее по числу жертв даже красный террор 1918-1920 гг. – кампания «по изъятию церковных ценностей» якобы для «нужд голодающих», также почти не коснулось Забайкальской епархии. В 1920-1922 гг. Забайкалье было частью Дальневосточной республики (ДВР), «красного буфера», бывшего формально демократическим государством, в котором такое избиение православного духовенства, какое творилось в полностью подконтрольной большевикам России, всё же не было возможно. Благодаря этому Читинско-Забайкальская епархия могла осуществлять свою деятельность, хотя и не без притеснений со стороны государства, но всё же относительно успешно. В Забайкалье существовали монастыри, церковные организации – братства, выходила даже епархиальная газета. Советская власть утвердиться здесь лишь в конце 1922 г., и с этого времени скорби православных христиан в Забайкалье многократно умножатся.

Посольский Спасо-Преображенский монастырь относительно спокойно пережил революционные потрясения 1917-1918 гг. Резкие перемены в общественной жизни подвигли крестьян захватить, а по большей части, разорить всё то, что не было разграблено ранее, лишив обитель остатков монастырского хозяйства на Байкале. Спасо-Преображенский собор Посольского монастыря превратился в приходской храм, а собственно монастырская жизнь переместилась на Заудинское Михайло-Архангельское подворье монашеской обители, находившейся в г. Верхнеудинске (нынешний Улан-Удэ.) Уже в 1923 г. местная советская власть обратило внимание на существование монастыря, чего, по её мнению, ни в коем случае не должно было быть. Приём, которым большевики воспользовались для отобрания монастырского храма, был типичен для тех времён. Русская Православная Церковь до 1927 г. не имела юридической регистрации, и советское правительство не признавало её существования, поддерживая сношения лишь с «синодальной», или обновленческой «церковью». Обновленцы представляли собой раскольническую группировку, стремившуюся переиначить Православие в радикально-протестантском, если не материалистическом, духе, при этом самозабвенно заискивая перед большевиками, «анафематствуя» Св. Патриарха Тихона и объявляя капитализм «смертным грехом». Поэтому, когда требовалось отобрать у православных храм, то, как правило, это оформлялось как передача «культового здания» единственной «православной церкви». В 1923 г., вскоре после своего утверждения за Байкалом, большевики озаботились удовлетворением «религиозных потребностей» обновленцев-живоцерковников («живистов») в г. Верхнеудинске. 29 июня 1923 г. в Заудинском Михайло-Архангельском храме была совершена Божественная Литургия, после чего сразу же храм передали живоцерконикам. Около двух лет насельницы монастыря жили вблизи захваченной раскольниками церкви, снимая за 200 рублей в год «несколько домишек». Спустя два года руководство Бурятской АССР пересмотрело своё решение, решив, что сильно не обидит живоцерковников, если передаст Михайло-Архангелскую церковь православной общине. 6 июня 1925 г. храм был возвращён Православной Церкви, и теперь уже числился как приходской. Сёстры Посольского Спасо-Преображенского монастыря труждались в нём певчими и даже сторожами, что, в совокупности с небольшим подсобным хозяйством, доставляло им необходимые средства к существованию. Официально за монашеской обителью имя подворья Посольского Спасо-Преображенского монастыря сохранялось до сентября 1928 г., когда правящий епископ Читинский и Забайкальский Евсевий (Рождественский), по согласованию с Предстоятелем Русской Православной Церкви, Митрополитом Сергием (Страгородским), не преобразовал её в Заудинскую Михайло-Архангельскую женскую общину. В это время в её составе было 28 монахинь и послушниц (накануне, 10 августа 1928 г. скончалась одна схимонахиня – мать Серафима.)

Но, возвратив на некоторое время православным их храм, большевики не оставляли своим вниманием монашескую общину. Поскольку имущество монастыря давно уже было национализировано и передано местному колхозу, начальство оного, надо полагать, не без санкции вышестоящего руководства, 13/26 июня 1929 г. изгнало насельниц из когда-то принадлежавшего монастырю дома. Сделано это было по той причине, что колхозные вожди посчитали, что берут с монашествующих слишком низкую арендную плату, и потребовали выплатить 2044 р. «с копейками», что, конечно, сделать было невозможно. Всё имущество, кроме одежды и постелей, было описано, а монахиня Дорофея с одной из схимниц сутки провели в одиночной камере в тюрьме ОГПУ. После этого некоторые насельницы остались жить на частных квартирах, некоторые уехали. Известно, что на родину, в Томскую губернию отправились монахини Рафаила и Евфросиния, монахиня Алевтина отбыла в Читу, а монахиня Магдалина – в Посольск. Михайло-Архангельский храм был отобран властями несколько позднее, 2 марта 1931 г. под «культурные нужды». Ставший приходской церковью Спасо-Преображенский собор Посольского монастыря был закрыт 23 апреля 1934 г., вопреки неоднократным ходатайствам православных христиан с. Посольское.

Новая «народная» власть не смогла извлечь из монастыря даже и материальной пользы. В конце концов, в Спасо-Преображенском соборе был помещён детский дом, который и находился там до недавнего времени. На святом месте воцарилась мерзость запустения.