Даурская Духовная миссия и Посольский

Спасо-Преображенский монастырь

Сегодня нам трудно рассказать подробно о том, какой была жизнь первых насельников Троицкого Селенгинского монастыря и Посольской Свято-Никольской пустыни в те годы. Некоторые вещи, впрочем, мы можем утверждать более или менее однозначно. Как учат Свв. Отцы, пустынь – это место, удобное для спасения души, или, если угодно, ничего лучшего для собственно монашеской жизни нет. Несомненно, что и Селенгинский Свято-Троицкий монастырь, и его Посольское Свято-Никольское подворье были (хотя бы в том, что касается внешних условий) подлинной пустынью. Жизнь без трудов, без аскезы, а стало быть, не православная, не монашеская жизнь здесь была попросту невозможна. Если участники Даурской миссии не имели бы сильно духовной, благодатной поддержки в своём деле, они бы попросту не выжили. Стало быть, мы достаточно обосновано можем утверждать, что подлинная, аскетическая, монашеская жизнь в монастыре, основанном игуменом Феодосием, была.

Путь первых православных миссионеров на забайкальской земле отнюдь не был лёгким. В монастырском Синодике, записи для поминания на молитве усопших, на основании которого были восстановлены имена участников Даурской миссии, двое из них – иеромонах Серафим и монах Иоасаф, значатся убиенными. Мы не можем, конечно, точно сказать, где и при каких обстоятельствах погибли они, однако, как известно из церковной истории, монахи-миссионеры обычно страдали, а порой и принимали мученическую смерть за то, что смело и безбоязненно благовествовали Христа. Быть может, о. Серафим и о. Иоасаф – мученики, пострадавшие Христа ради на земле забайкальской от рук язычников. Ныне это знает только Бог!

Основой монастырского хозяйства, с необходимостью устройства которого братия столкнулась сразу по прибытии в Забайкалье, стали богатые природные ресурсы, и прежде всего, байкальская рыба. Рыболовные угодья на Байкале тогда уже были известны русским людям, однако до прибытия Даурской миссии никто на них свои права не заявлял, и потому с момента основания монастыря и до его разгрома, начавшегося после октябрьского переворота, байкальская рыба будет одним из основных источников материальных средств монашествующей братии. Кроме того, земли вокруг Селенгинского Троицкого монастыря и Посольской пустыни были свободны, что создавало возможность для развития земледелия, столь необходимого тогда Забайкалью.

Игумен Феодосий пробыл в Забайкалье около десяти лет, однако его служение, пусть и не слишком продолжительное по времени в сравнении с трудами других миссионеров, принесло обильные плоды. В Троицком монастыре на Селенге была достаточно крепкая монашеская братия, миссионерская деятельность которой, осуществлявшаяся под его руководством, была вполне успешной. Период, начинающийся с последней четверти XVII века, или прибытия Даурской миссии в Забайкалье, и продолжающийся примерно до 1730 г., считается наиболее успешным для православных миссионеров в Забайкалье. Государство тогда ещё старалось способствовать развитию миссионерской деятельности, и многие монголы (или, если выражаться более точно, бурято-монголы), в то время исповедовавшие почти исключительно шаманизм, переходили в Православие.

Деятельность Даурской миссии была очень обширна. В то время, при наличии очень слабых связей со всеми государственными и церковными центрами, а равно и отсутствии институтов церковного и государственного управления на недавно присоединённых забайкальских землях, миссия становилась единственным органом церковной власти в Забайкалье. Кроме собственно миссионерской деятельности, было необходимо надзирать за открытыми и открывающимися приходами, искать подходящих для рукоположения во священников лиц (нехватка священнослужителей была очень велика), а также выявлять раскольников-старообрядцев, проникновение которых в Забайкалье было весьма активным. Необходимо было также окормлять недавно созданные монастыри. Кроме Селенгинского Свято-Троицкого, существовал в то время уже и монастырь в Нерчинске, во имя Успения Божией Матери. Наконец, развивалась и Посольская Свято-Никольская обитель. Вскоре после её основания количество насельников увеличивается, есть сведения, что поблизости стали селиться и миряне, которые, возможно, уже составляли приход Посольского монастыря. Территория, на которой игумену Феодосию было благословлено «ведать церковные дела и догматы», была очень обширна.

Рассказывая о деятельности Даурской миссии и становлении Посольского монастыря, нельзя не упомянуть о трудах архимандрита Мисаила (Трусова), прибывшего вместе с двенадцатью братьями-миссионерами, и отдавшего несколько десятков лет своей жизни созиданию Православной Церкви в Забайкалье.

К тому времени, когда о. Мисаил прибыл «в Дауры», ему уже минуло пятьдесят лет. Родился он в 1630 г., в г. Краснослободске (впоследствии – Пензенской губернии), в семье подъячего. В возрасте 26-и лет он принял монашеский постриг от руки игумена Феодосия, вместе с которым он будет проповедовать Святую Православную Веру в Забайкалье, в Свято-Спасском монастыре на Зелёных горах, в тридцати верстах от Арзамаса. Потом вместе с о. Феодосием он перешёл в Темников Сретенский монастырь в Тамбовской епархии, и, по некоторым данным, был одним из строителей Санаксарской Пустыни. И уже оттуда, по благословению Патриарха Иоакима и царскому повелению, он и отправился, под началом игумена Феодосия, в Забайкалье.

Вскоре по прибытию в Забайкалье о. Мисаил, ещё будучи иеродиаконом, утверждается, хотя ещё и неофициально, в должности закащика Даурской десятины, или, если пользоваться современными церковными определениями, был назначен благочинным Забайкальского округа. Круг обязанностей о. Мисаила был очень и очень широк. Как и современные благочинные, он должен был следить за порядком в тех монастырях и приходах, которые уже существовали в Забайкалье, что было связано с периодическими объездами огромной (больше многих европейских государств) территории. Сделать это было непросто ещё и потому, что транспортные коммуникации были почти совершенно неразвиты. Верхом или пеше, подчас в непогоду, приходилось о. Мисаилу объезжать вверенные ему земли, следя за состояние приходских церквей, надзирая за священниками (которые, увы, порой нравственно не соответствовали высоте лежащего на их плечах служения), пресекая раскольническую деятельность старообрядцев, подыскивая подходящих для рукоположения во священники людей. В целом, деятельность о. Мисаила внешне, за немногими исключениями, кажется очень похожей на службу любого другого благочинного. Но не будем забывать о том, что православное население в Забайкалье тогда существовало в окружении язычников, нередко настроенных враждебно по отношению к православным миссионерам (вспомним двух погибших участников Даурской миссии). Немало было уже и раскольников, не желавших ничего доброго всякому «никонианину», а тем более, православному священнику, в котором они видели своего гонителя. Много было в Забайкалье и «гулящих людей», которым очень часто было безразлично, кого грабить. Наконец, самое путешествие по «Даурской земле» тогда было отнюдь не безопасным (представим себе, хотя бы, небольшой, пусть даже конный, переход в забайкальскую зиму.) И потому исполнение обязанностей даурского закащика в те годы было настоящим подвигом.

В 1692 г. игумен Феодосий уходит на покой и покидает Забайкалье, отправляясь в Москву. Во время остановки в Тобольске он бил челом митрополиту, прося поставить Мисаила игуменом, а заодно и назначить, наконец, официально закащиком Даурской десятины. Просьба о. Феодосия была удовлетворена, а сам он, а сам он, передав святое дело православной проповеди в Забайкалье в надёжные руки своего воспитанника, скончался по пути в столицу, в Архангельском монастыре в г. Устюг Великий.

Осенью 1699 г. игумен Мисаил прибыл Тобольск, прося митрополита благословить прирубить к находившейся в Посольской обители часовне алтарь, т.е. просил архиерейского дозволения на обустройство церкви. Второго ноября благословение на постройку и освящение храма было преподано, а сам о. Мисаил был возведён в сан архимандрита. Само же освящение первого, Знаменского, храма в Посольской обители состоялось в 1700 г., и было совершено архимандритом Мисаилом. Вероятно, после того, как к Свято-Никольской часовне был пристроен алтарь, она была освящена уже в честь иконы Божией Матери Знамение, чем и объясняется перемена в названии монастыря.

Несмотря на преклонный возраст (в момент освящения первого храма Посольской обители ему было уже 70 лет), архимандрит Мисаил по-прежнему энергично продолжает свою деятельность закащика Даруской десятины. В 1710 г. им было заложено два храма – в Хилокской слободе, и в Селенгинском Свято-Троицком монастыре, во имя Всех Святых. В 1714 г. последовало новое назначение. Архимандрит Мисаил переводился в Иркутский Вознесенский монастырь, а вскоре был ещё и поставлен закащиком Иркутской десятины, надзирая одновременно и за десятиной Даурской (Забайкальем.) Фактически, ему было вверено управление территорией Иркутского и Нерчинского викариатства, официально учреждённого в 1706 г., остававшегося вакантным, однако, после отъезда занимавшего её некоторое время епископа Варлаама (Коссовского), с 1714-го по 1727 г. Архимандриту Мисаилу к моменту назначения его иркутским закащиком, было уже 84 года, и вскоре он будет несколько раз просить, у разных тобольских митрополитов, а затем и иркутских преосвященных, уволить его на покой, но долгое время никто из архиереев, не решался отказаться от помощи многоопытного старца, последнего живущего на земле участника Даурской миссии.

Когда открылась Иркутская викарная кафедра, о. Мисаил вновь обратился с прошением об увольнении его на покой к первому епископу Иркутскому, Свт. Иннокентию (Кульчицкому). В силу обстоятельств, о которых мы расскажем ниже, Св. Иннокентий около пяти лет пробыл на берегу Байкала, в Посольском монастыре, и близко знал о. Мисаила. Более того, имеются свидетельства, что архимандрит Мисаил был духовником Святителя. Но и Св. Иннокентий не смог отправить поистине незаменимого о. Мисаила на покой, и лишь в 1736 г., новый иркутский епископ, Преосвященный Иннокентий II (Нерунович) уволил его, в возрасте 106-и лет. До своей смерти он, возможно, проживал в Иркутском Вознесенском монастыре. По другим данным, последние годы жизни архимандрита Мисаила прошли в Селенгинском Свято-Троицком монастыре. В возрасте 112 лет, в 1742 г., о. Мисаил почил о Господе.

Постоянной заботой архимандрита Мисаила на протяжении всего его служения, одним из направлений деятельности Даурской миссии, а впоследствии – Посольского Спасо-Преображенского монастыря, стала помощь Православной русской миссии в Китае. Впервые китайцы дали согласие на въезд православных миссионеров из России, с поселением их в Пекине, лишь в 1711 г., но первые православные люди, а с ними и православный священник, которому было поручено святое дело евангельской проповеди в Китае, появились там намного раньше.