Поэтический цикл "Страстная неделя" А.С. Пушкина

СТРАСТНАЯ СЕДМИЦА В ПОСЛЕДНИХ СТИХОТВОРЕНИЯХ А.С. ПУШКИНА

В Православной Церкви неделя перед Светлым Христовым Воскресением называется Страстной седмицей. Особые формы богослужения напоминают нам о последних днях земной жизни, страданиях и смерти Господа Иисуса Христа. Эти предпасхальные богослужения остро переживаются верующими, оставляя неизгладимый след на год и даже на всю жизнь.

Личные переживания Страстной недели отразились в произведениях многих русских писателей и поэтов — прямое, символическое, ассоциативное изображение Страстной седмицы встречается в произведениях М.Е. Салтыкова-Щедрина, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, Б.А. Пастернака, К. Бальмонта, И. Анненского, Д. Мережковского, — но с особенной яркостью эти переживания передал Александр Сергеевич Пушкин.

Последнюю свою Страстную неделю 1836 года, последние дни Христа, Пушкин прожил как последние дни своей жизни, остро прочувствовав настроение предпасхальных богослужений, что, конечно, не могло не отразиться на его дальнейшем творчестве. Особенно ярко переживания Страстной седмицы прослеживаются в нескольких стихотворениях поэта, написанных летом 1836 года на Каменноостровской даче. Эти стихотворения, по мнению литературоведа В. Старка, составляют тематический цикл «Страстная неделя». Сам Пушкин пометил их римскими цифрами: II — «Отцы пустынники и жены непорочны». III — «Подражание италиянскому», IV — «Мирская власть», VI — «Из Пиндемонти» (Стихотворения I и V неизвестны).

Итак, поэтический цикл А.С. Пушкина, посвященный воспоминанию Страстной седмицы 1836 года.

ВЕЛИКАЯ СРЕДА. В этот день последний рез читается великопостная молитва св. Ефрема Сирина, поэтическое переложение которой Пушкин включил в стихотворение, обозначенное цифрой II — «Отцы пустынники и жены непорочны…».

Владыко дней моих! Дух праздности унылой,

Любоначалия, змеи сокрытой сей,

И празднословия не дай душе моей.

Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья

Да брат мой от меня не примет осужденья,

И дух смирения, терпения, любви

И целомудрия мне в сердце оживи.

Молитва св. Ефрема Сирина, читаемая во дни Великого поста, укрепляет верующих, призывает к покаянию, предуготовляет к достойной встрече Воскресения Христова. Подобно канонической молитве, поэтическое предложение Пушкина также предваряет поэтическую «Страстную неделю», задавая покаянный тон всему циклу.

ВЕЛИКИЙ ЧЕТВЕРГ посвящен воспоминанию Тайной Вечере, за которой Христос повелел, чтобы Пасха Нового Завета вкушалась в память Его Самого, Его преломленного Тела и Его, пролитой во оставление грехов, Крови. Кроме того, в литургическом центре этого дня также находится предательство Иуды. Об этих событиях повествуют евангельское чтение, составленное из описаний Тайной Вечери всеми четырьмя Евангелистами:

Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками; и когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Они весьма опечалились и начали говорить Ему, каждый из них: не я ли, Господи?... При сем и Иуда, предающий Его, сказал: не я ли, Равви? Иисус говорит ему: ты сказал. (Мф. 26; 20-23, 26-25).

Об этом говорит и Тропарь Великого Четверга: Егда славнии ученицы на умовении вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав омрачашеся, и беззаконным судиям Тебе, Праведного Судию, предает….

Об этом же и III стихотворение Пушкина «Подражание италиянскому»:

Как с древа сорвался предатель-ученик,

Диявол прилетел, к лицу его приник,

Дхнул жизнь в него, взвился с своей добычей смрадной

И бросил труп живой в гортань геенны гладной…

Падение Иуды в стихотворении предается через библейский образ виноградной лозы. Христос говорил: Я есьмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают (Ин. 15; 5-6).

Отпадшего от Истинной виноградной лозы — Иуду ждет наказание через предательский поцелуй:

И Сатана, привстав с веселием на лике,

Лобзанием своим насквозь прожег уста,

В предательскую ночь лобзавшие Христа.

О предательском поцелуе Иуды также повествует евангельское чтение Великого Четверга, но в стихотворении этот образ перевернут поэтом — Сатана целует Иуду.

ВЕЛИКАЯ ПЯТНИЦА — день великой скорби. Евангельское чтение этого дня повествует о Страстях Господних, распятии на кресте, смерти Спасителя и погребении:

Когда великое свершалось торжество

И в муках на кресте кончалось Божество,

Тогда по сторонам животворяща древа

Мария – грешница и Пресвятая Дева

Стояли две жены,

В неизмеримую печаль погружены.

Так начинает стихотворение «Мирская власть». А.С. Пушкина, акцентируя внимание читателя на центральном образе Великой Пятницы — Распятии. Вторая часть стихотворения описывает впечатления, или точнее, воспоминания поэта о Великой Пятнице 1836 года, при этом евангельское повествование о распятии Христа проецируется на современную Пушкину действительность, но с точностью до наоборот: вместо жен святых — «грозные часовые», вместо поругания — покровительсво «мирской власти», вместо проклинающей Господа толпы — равнодушно «гулящие господа». В итоге важность искупительного для всего человечества момента, описанного Пушкиным в начале стихотворения, теряется к его концу.

Служба ВЕЛИКОЙ СУББОТЫ говорит о таинственном времени, отделяющем смерть Христа и Его Воскресение, и о радостном и страшном событии — сошествии Иисуса во ад. Песнопения этого дня славят Христа, Своею смертью победившего смерть. Это день, когда Слово Божье, «через Которое все начало быть», лежит во гробе как мертвый Человек, но в то же время спасает мир и отверзает гробницы. В подтверждение этому читается пророчество Иезекииля о «сухих костях»: «Была на Мне рука Господа, и Господь вывел меня духом и поставил меня среди поля, и оно было полно костей, и обвел меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи. И сказал мне: сын человеческий! Оживут ли кости сии и скажи им: кости сухие! Слушайте слово Господне! Так говорит Господь Бог костям сим: вот, я введу дух в вас, и оживете» (Иезекииль 37; 1-5).

Подобно Иезекиилю обходит лирический герой стихотворения 1836 г. «Когда за городом, задумчив, я брожу…» «кладбище публичное» и «кладбище родовое». По разному выражает свое отношение к городскому кладбищу и родовому поэт.

Городское: Такие смутные мне мысли все наводит,

Что злое на меня уныние находит.

Хоть плюнуть да бежать…

Но как же любо мне

Осеннею порой, в вечерней тишине,

В деревне посещать кладбище родовое,

Где дремлют мертвые в торжественном покое.

Как всегда, за обычной пушкинской простотой скрывается непостижимая глубина: цель стихотворения состоит не в описании и сравнении сельского и городского кладбища, а в обдумывании важных вопросов: кто может спастись, кто может надеяться на воскресение?

Пушкин отвечает на них, опираясь на пророчество Иезекииля: о мертвых «городского кладбища» можно сказать словами из пророчества: « Иссохли кости наши, и погибла надежда наша, мы оторваны от корня» (Иезекииль 37; II), то есть в душах людей, живших без Господа, царствует отчаяние, безнадежность; напротив, — на «родовом кладбище» —«торжественный покой», ожидание всеобщего Воскресения и как обетование надежды — символ связи Небесного мира и земного:

Стоит широко дуб над важными гробами

Колеблясь и шумя…

Ночь с Великой Субботы на Воскресенье для каждого христианина является ежегодным переживанием своей собственной смерти и воскресения с Господом. Пасхальная служба призывает всех верующих полностью погрузиться в радость «Праздника праздников» — Воскресения Христова и нести эту радость миру.

Буквально следует этому лирический герой пушкинского стихотворения « Из Пиндемонти»:

… и для власти, для ливреи

Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;

По прихоти своей скитаться здесь и там,

Дивясь божественным природы красотам

И пред созданьями искусств и вдохновенья,

Трепеща радостно в восторгах умиленья

Вот счастье! Вот права...

Подобно Христу, разбивающему врата ада и освобождающему Адама и Еву, разбивает все мирское и суетное лирический герой, освобождая свою душу для прославления Бога.

Такова поэтическая «Страстная неделя» А.С.Пушкина.

До настоящего время стихотворения этого цикла рассматривались по отдельности; сугубо светское образование исследователей творчества А.С.Пушкина, таинственные римские цифры в рукописях поэта. Недостающие стихотворения — все это мешало составить тематический цикл.

Ю.В.Биктимирова

Внимание!
При использовании материалов просьба указывать ссылку:
«Читинская и Краснокаменская епархия»,
а при размещении в интернете – гиперссылку на наш сайт: chita-eparhia.ru