Е. Поселянин "Как провели мы святки"

КАК ПРОВЕЛИ МЫ СВЯТКИ

Прошли праздничные дни, жизнь входит в свою колею.

Конечно, в эти дни мы всей душой отдались великим воспоминаниям... Нас охватила сила Рождественской ночи, мы точно чувствовали этот пронизывающий холод, таинственность темноты, блистание звезды на востоке, торжественное приближение далеких волхвов, поле с пастухами и ангелов, принесших им новую песнь... Великая, невыразимая песнь!

Ведь это — песнь примирения, которую так жадно много веков, тысячелетия ждало измучившееся в отлучении от Бога человечество, это — весть «благоволенiя., дотоле не известного на отягченной проклятиями земле; это — забвение всего прошлого с его страданиями и новая счастливая жизнь...

И, конечно, слушая те короткие, но прохватывающие душу слова «Слава въ вышнuxь Богу и на земли миръ, въ человецехь благоволенiе», — мы всей душой откликались им, мы чувствовали, что становимся лучше, и такая хорошая радость охватывала нас...

А потом мы входили туда, к святилищу яслей... В простом хлеве, на груде соломы был престол воплотившегося Бога... и вид этого земного убожества пронзал наше сердце... Слезы застилали глаза, когда мы смотрели на уничижившего Себя Владыку вселенной, пришедшего на землю в образе раба, пришедшего не другом сильных, гордых, мудрых, самодовольных, а кротким утешителем кающихся гpeшников, обездоленных, обиженных, слабых, гонимых, безотрадно скорбящих... И мы поняли тогда и осудили наше безумие — стараться захватить себе как можно больше от жизни. Мы поняли перед этими яслями, что источник счастья в самоограничении и самоотречении...

Наше духовное Потрясение не было бесплодным. Перед Пречистой Девой и Младенцем, Которым не было места в людских жилищах, Которым только бессловесная скотина дала приют, мы устыдились своего равнодушия к меньшей братии. Нам страстно захотелось помочь ей.

И, так как день Рождества Христова есть прежде всего праздник детей, мы решились отыскать несчастных ребят и помочь им... Случаев была бездна... Только что мы оглянулись кругом, как увидали и сирот бесприютных, и детей, почти покинутых родителями, и других, чутких, жаждущих ласки и сочувствия, но остающихся без внимания.

И иных мы одели и накормили, другим дали хорошие книги, с третьими говорили тихо и ласково, угадывая их неясные еще им самим запросы, рассказывали им о правдивых хороших Людях, о том, как надо готовиться к жизни...

И все это так заняло наше время, что, когда праздники прошли и мы оглянулись, только тогда вспомнили, что мы не справляли их, как прежде. И за то, что провели их иначе, чем прежде, мы теперь благодарили Бога, и работа, которую мы начали под влиянием этого праздника, так завлекла нас, что уже вне ее мы чувствовали пустоту. Как хорошо, как чисто было на душе!

Неужели же все это пока одни мечты? Да, ничего из этого, что мы могли бы и что нам следовало сделать — мы не исполнили.

И этот праздник, как и все прочие праздничные и будничные дни нашей жизни, был блестящим доказательством нашей черствости, обособленности, нашей закоренелости в своих противохристианских взглядах и привычках.

Праздник застал нас в величайшей суете. И голова до того полна была еще более; чем обыкновенно, разным вздором, теми житейскими мелочами, которыми мы себя без всякой нужды опутываем, что о Младенце и Его яслях, о таинственной звезде, о хоре ангелов, слетавших на землю, мы и не вспомнили.

Вслед за другими пошли в церковь... Не потому, что уж очень туда влекло, а потому, что люди пошли, и мы за ними. Но не к святыне Рождественской ночи и в церкви лежало наше сердце. О себе думали, о своих делах, о своих расчетах, о своих удовольствиях, чем бы себя еще потешить.

И то, что мы принесли в храм свое тело (а душа наша блуждала вне храма), было единственным ознаменованием праздника.

А потом пошло все по старому. Слонялись из дома в дом, занимаясь болтовней, пересудами, пересмешничеством, тешили себя по горло и едой, питьем, и обновками, и разными зрелищами... Коромыслом повсюду стояло веселье...

А там где-то, точно не нужный нам, лежал в яслях забытый Младенец, пришедший, чтоб спасти нас... Безлюдно было кругом... Одна Божественная Мать вглядывалась в Его очи. Неясным предчувствием в душе Ее стояли тоска и муки распятия, а человечество, отвернувшись от этой святыни, бесилось в безумном веселье...

И как мало добрых дел было совершено во имя этого Младенца, как мало светлых чувств и мыслей возбуждено в нас Сошествием Бога на землю!..

Страшно сказать: мы просто проглядели Рождество Христово.

Это воспоминание не двинуло нас ни на шаг вперед, не разбудило в нас непробудно спящих добрых сил.

Хоть бы теперь опомниться нам, с чувством перекреститься, и, как евангельский сын, которого отец звал работать в виноградник, который сперва отказался, но потом раскаялся и все-таки пошел, подойдем и мы, смущенно и робко, к яслям Младенца-Христа, и, в раздумье стоя у них, мы поймем, чего они от нас требуют.

Внимание!
При использовании материалов просьба указывать ссылку:
«Читинская и Краснокаменская епархия»,
а при размещении в интернете – гиперссылку на наш сайт: chita-eparhia.ru