Епископ Читинский и Забайкальский Евстафий "Современное гражданское общество и Православие:компрмисс или антогонизм"

Сегодня очень много говорится о том, что России необходимо создать так называемое гражданское общество. Однако, прежде чем задаться вопросом о том, как строить это гражданское общество, и что оно должно представлять (в том числе с учетом национальной специфики), нам следовало бы еще раз прояснить для себя вопрос: что является сутью идеала гражданского общества?

Хотя само это понятие было введено Аристотелем, мы можем вполне обосновано утверждать, что гражданское общество, в том числе и идеал этого общества, сформировался в Западной Европе в период так называемого Ренессанса. Суть его можно свести к идее свободы человека как неотъемлемого человеческого права. Идеал этот, развиваясь, в своем государственном аспекте привел к той системе, которая именуется ныне демократией.

Еще одной очень важной чертой, которая позволяет понять православное отношение к ценностной системе гражданского общества, является секулярный характер названного типа социума. Идеал свободы человека как права выбора всего, что не ограничивает такое же право другого, логично привел к необходимости построения общественных отношений на нерелигиозных началах.

Конечно же, было бы ошибочно полагать, будто бы Православие отвергает идеал свободы. Свобода человека, с христианской точки зрения, является не только его правом, она является еще частью образа Божия в человеке. «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» (Быт. 1:27), — и богоподобие это, по учению Святой Церкви, заключалось в безсмертии человеческой души, свободе выбора и способности к разумному суждению, а равно и в способности, подобно Богу, безкорыстно любить. Господь дал человеку право выбора, и потому идеал свободы человеческой личности всегда ставился Церковью очень высоко, ибо то, что дано Богом, лишь Богом и может быть отнято.

Однако не стоит при этом думать, что у материалистического либерализма и Православной Церкви одинаковое представление о неотъемлемости свободы человеческой личности. Ибо православно-христианское понимание того, что есть свобода, очень существенно разнится от того, что под ней понимается либералами.

В Евангелии от Иоанна мы читаем слова Христа Спасителя: «Тогда сказал Иисус к уверовавшим в Него Иудеям: если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:31-31). Подлинная свобода, как научает нас Святая Православная Церковь, обретается только в Боге, в следовании за Христом, Который есть «...путь и истина и жизнь» (Ин. 14:6). И если человек, став членом мистического Тела Христова – Церкви, обретает эту духовную свободу, то никто не может его ее лишить, никто не может изъять его из любви Божией. Святой Апостол Павел вопрошает в своем послании к римлянам: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?.. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8:35,38-39).

Соответственно с этим высочайшим идеалом, более или менее успешно, строились все те общества и государства, которые претендовали на звание христианских – как на востоке, так и на западе, что их изначально объединяет. Цель государства виделась в том, чтобы сделать жизнь общества максимально соответствующей христианскому идеалу, что и является реализацией того права духовной свободы, о котором говорится в Евангелии. Но при этом социально-политическое развитие Западной Европы, отпавшей от Православия в XI столетии, и православного Востока имеет ряд очень существенных отличий.

Общим для Востока и Запада в их социально-государственном развитии было стремление построить общественную жизнь на христианских началах. Однако пути были выбраны разные. В Западной Европе утвердилась знаменитая латинская теория «двух мечей», которые принадлежат римскому папе, то есть духовной и светской власти. Идея подчинения Риму не только духовных, но и светских владык была вызвана не только личными корыстными устремлениями тех или иных пап, но и была выражением вполне определенной идеологии. Суть ее заключалась в простой формуле: подчинив все мiрское духовной власти, можно будет таким образом обезпечить однозначное доминирование христианских ценностей. Однако эффект получился прямо противоположный: вместо одухотворения светской жизни получилось обмирщение церкви.

Православный Восток сформировал (причем в основах своих эта концепция была сформулирована Святым Равноапостольным Императором Константином еще в IV веке по Рождеству Христову) иную общественно-государственную концепцию, известную как симфония властей. В основе ее лежит идея о том, что как духовная, так и светская власть являются дарами Божиими людям. Каждая из них заботится о своей сфере (духовной и земной), но и та и другая, каждая своими средствами, ведет всех членов общества ко Спасению, к единству во Христе.

Эта идеология, основывающаяся на святоотеческом понимании Священного Писания и являющаяся неотъемлемой частью Предания Православной Церкви, определяла общественный и государственный строй Восточной Римской Империи (Византии), а впоследствии – Русского государства до эпохи Петра I.

Меж тем, теория папского верховенства, теория двух мечей, утвердившаяся одно время в Западной Европе, в практическом своем приложении дала множество негативных последствий. В известной степени, именно ей обязана Европа и Реформацией, и религиозными войнами. И зародившийся в Европе протестантизм, образно выражаясь, и выносил в своем чреве то, что сегодня мы называем «гражданским обществом».

Родившись как религиозное движение против обмирщения католицизма, протестантизм, тем не менее, это обмирщения не преодолел, но более того – узаконил, причем весьма специфическим способом. В ценностном отношении для протестантизма характерен некий духовный поворот к Ветхому Завету, ветхозаветным ценностям, что неизбежно привело к нивелированию многих христианских идеалов. Те величины, которые ранее рассматривались как духовные, неотмирные, протестантизм, в соответствии с ветхозаветным пониманием, рассматривает исключительно в их земной плоскости. Отсюда и представление о материальном благополучии как о явном знаке Божией милости, и понимание Богопознания как самостоятельного изучения Священного Писания. Свобода, соответственно, предполагала право толковать это Писание каждому так, как он считал нужным.

Именно это требование – толковать Писание так, как каждый считает нужным, что предполагает наличие множества пониманий того, что есть Христианство и христианский образ жизни – и лежит в основе того либерального идеала свободы, который можно считать корнем гражданского общества. Весьма показательно, что старейшие демократические системы мiра (в Англии, Голландии, США) были созданы именно протестантами, причем в первых двух случаях демократические механизмы вырабатывались нередко именно как средство защиты права сторонников протестантизма на свободное исповедание своих взглядов.

Последовавший за этим новый этап исторического развития привел к тому, что допустимой, в соответствии с вышеописанной идеей свободы, стало уже не только индивидуальное понимание христианских ценностей, но и отказ от них. Первым примером в истории, когда общество, инфицированное таким представлением о свободе, начало борьбу с Христианством, была Французская революция 1789-94 годов. Впервые в истории, начиная со времен Диоклетиана, в Западной Европе была поставлена вне закона, пусть и на короткое время, христианская церковь.

На протяжении своей более чем тысячелетней истории Россия шла по иному пути. И едва ли у нас есть основания полагать, чтобы этот путь был хуже того, по которому за это же время продвинулась Европа. Православная Русь сохранила незамутненной веру Христову, а государство понималось, в соответствии с идеологией симфонии властей, как внешняя ограда Церкви. Неотъемлемой частью этого государства был институт Самодержавной Монархии.

Гражданского общества, в европейском его понимании, в России создано не было. Но стоит ли видеть в этом исключительно негатив? К середине XVII века русский народа выработал свою, весьма эффективную модель общественно-государственных отношений, в основе которых лежало православно-христианское мировоззрение. Еще евразийцами было верно указано на коренное различие в отношении к понятию права, существовавшему в православной России и на Западе. Если для западного миропонимания право – это неотчуждаемое свойство человека, свойство первичное, то русское общественное сознание первичным понимало не права, а обязанности человека: перед Богом, перед Царем, перед народом. От того, какие обязанности были возложены на человека, зависели границы его прав. Именно поэтому русским людям, за исключением прозападно настроенной аристократии, не приходило на ум ограничивать в правах монархов: ведь огромные права, которые они имели, рассматривались лишь как необходимое средство исполнения возложенных на них исключительных обязанностей. Именно таким является православно-христианское понимание права, отсюда развивается и православный взгляд на общественные отношения.

Очевидно, что западноевропейский идеал гражданского общества во многом чужд православному мировоззрению, чужд русской традиции. Замалчивать это было бы лукавством. Но это не значит, что между современным российским обществом, претендующим на звание общества гражданского, и Православной Церковью неизбежен антагонизм. Отнюдь нет!

История дает нам примеры возможного сочетания ценностей гуманизма и демократии с Православной верой. Насколько примеры эти удачны – вопрос особый; для нас же в настоящий момент важно то, что более совершенные варианты в самом ближайшем будущем для нас едва ли возможны.

Наиболее близким нам является, без сомнения, опыт Греции. С момента обретения ею политической независимости от Османской державы, Греция в своем социально-политическом развитии ориентировалась на Западную Европу. Но при этом греки также старались сберегать и Православие. В соответствии с ныне действующей конституцией Греции, Православие является государственной религией, а сама эта конституция в преамбуле содержит молитвенное обращение ко Пресвятой Троице.

При этом соответствие общественно-государственного устройства Греции так называемым демократическим стандартам признано Западной Европой, чему свидетельством является хотя бы членство Греции в НАТО, чего так усиленно домогаются новорожденные гражданские общества в бывших республик СССР. При этом, к сожалению, нельзя сказать, что греческое общество является воплощением христианского социального идеала. Однако при этом нельзя также не признать и того факта, что на сегодняшний день именно Греция дает все же единственный более или менее удачный опыт сочетания православных, традиционных ценностей с принципами либерализма.

Жесткого антагонизма между строящимся гражданским обществом и Православной Церковью можно и должно избежать, и ответственность за благополучное решение этого вопроса лежит как на Церкви, так и на государстве. Но возможно это благополучное решение будет лишь в том случае, если при построении современного российского гражданского общества мы в первую очередь будем опираться на свои традиционные ценности, основой и стержнем которых является Православие, заимствуя из западноевропейского и американского опыта лишь то, что не размывает их. В данном случае общественные и государственные деятели, подобно врачам, должны руководствоваться принципом: «не навреди!» Только в этом случае мы можем рассчитывать на то, что созданное нами будет долговечно, и действительно принесет пользу нашему народу.

Внимание!
При использовании материалов просьба указывать ссылку:
«Читинская и Краснокаменская епархия»,
а при размещении в интернете – гиперссылку на наш сайт: chita-eparhia.ru